Как Александр Сергеевич Пушкин «наше всё» для российской словесности, так Павел Любимович Мартынов (1847 – 1921) – для истории Симбирского-Ульяновского края. Он официально установил дату основания нашего города, 1648 год. А изданную в давнем 1898 году книгу Мартынова «Город Симбирск за 250 лет его существования» нередко величают «краеведческой Библией Симбирска». Скептические умы поругивают Библию за антинаучность и антиисторичность, так и Павла Любимовича принято уличать в ошибках.

Но ведь Библию записывали священники и пророки, а не выпускники исторических факультетов, и Павел Мартынов тоже не был профессиональным историком и трудом своим занимался в свободное от основной работы время. А служил он в Симбирске с 1886 года, в Окружном суде, главной губернской судебной инстанции, причём с 1899 по 1913 год был товарищем, то есть заместителем, председателя суда по гражданскому отделению.

Симбирский окружной суд, где служил Павел Мартынов:

Помнится, много лет тому назад довелось мне беседовать про Павла Любимовича с одним высокопоставленным судейским чиновником, недавно назначенным в наши палестины и ничего, кроме «родины Ленина», не ведавшим о прошлом нашего края. Я заливался соловьём, какой Мартынов был замечательный краевед, сколько книжек он написал, сколько всякого насохранял для потомства, ляпнув вскользь как совершенно незначительный для меня, краеведа, факт о пятнадцатилетнем «товариществе».

«Правда? Потрясающе!» — вдруг оживился мой собеседник, и уже мне, непонимающему, начал разъяснять: «Вы знаете, у нас в системе на подобной должности человек работает четыре года, максимум пять лет. Ведь это такая ответственность, и она давит, и это очень тяжело, главное, морально. Это действительно неординарная личность!». Это было замечательно — ни один человек не умещается в наши представления о нём.

Кстати, и сам Павел Мартынов особым образом акцентировался на своей основной, юридической специальности. В своём «Кратком словаре Симбирских деятелей и уроженцев, чем-либо выделившихся из общего уровня повседневной жизни», он так, без лишней скромности, писал о себе:

«Мартынов Павел Любимович, юрист; 27 лет прослужил в Симбирском окружном суде, сначала на должности члена суда, а затем товарища председателя суда.

Историк, исследователь местной старины; автор истории города Симбирска, историй селений Симбирского уезда и многих других; небезызвестен и в юридической литературе.

Председатель Симбирской губернской ученой архивной комиссии с 1917 года. Родился в городе Кронштадте 20 апреля 1847 года; воспитывался в Петербурге в Ларинской гимназии и университете; поступил на службу по судебному ведомству в 1869 году, вышел в отставку в 1913 году».

Павел Мартынов после окончания гимназии в Петербурге:

В судебную систему молодой юрист Мартынов пришёл в самое замечательное время, когда не просто разворачивалась, но уже приносила первые плоды грандиозная судопроизводственная реформа Александра II, одно из самых внушительных достижений этого второго, после Петра Великого, императора-реформатора. Полгода, с начала 1870 года, ему довелось послужить под непосредственным начальством знаменитого русского юриста, государственного и общественного деятеля Анатолия Фёдоровича Кони (1844 – 1927), назначенного товарищем прокурора Санкт-Петербургского окружного суда.

Павел Мартынов среди подчинённых, служащих гражданского отделения Симбирского окружного суда:

С 1872 года Мартынов служил в аппарате Министерства юстиции, номинально считавшегося первым среди всех министерств империи. Но в 1879 году из блистательного Санкт-Петербурга Павел Любимович перебрался в неблизкий Оренбург, участковым судьёй. И здесь тоже понятно: «первое среди равных», Министерство юстиции считалось и самым бедным среди центральных ведомств, а наш герой обзавёлся семьёй, пошли дети, а жизнь в столицах никогда не бывала дешёвой…

«Что за странное отчество, Любимович?» — спросили меня однажды. Действительно, настоящее отчество Павла Любимовича было Готлибович, а фамилия — Мартингоф. Его отец, военный инженер Готлиб Георгиевич Мартингоф (1807 – 1881), дослужившийся до чина генерал-лейтенанта, был эстляндским немцем и лютеранином. Но, взяв в жёны русскую и православную барышню, Готлиб Георгиевич по существовавшим в Российской империи законам обязан был своих детей крестить в православие; а православный — значит русский!.. Много лет генерал Мартингоф прослужил в Кронштадте, столице русского флота, его старейшей базе, и сам обрусел, сделавшись Любимом Андреевичем Мартыновым. Основанная в 1836 году Ларинская гимназия, названная так в честь купца-благотворителя, стала четвёртой по счёту гимназией в столице Российской империи.

Кронштадт, родной город Павла Мартынова в 1855 году:

Переезд Павла Мартынова в Симбирск из Оренбурга пришлось отложить на два месяца из-за весенней распутицы. Приехав к новому месту службы, новый член Симбирского окружного суда заселился в гостиницу «Языковские номера» на Спасской улице, в доме, некогда принадлежавшем дворянам Языковым, приятелям Пушкина, у которых поэт гостил здесь осенью 1833 года – кстати говоря, путешествуя в Оренбург, в обратном, чем у Мартынова, порядке.

Дом, где жил Павел Мартынов был снесен при строительстве Ленинского Мемориала. Фото 1967 года:

Здесь, в историческом доме, случилась историческая для Симбирска встреча — в то же самое время в Симбирск из своего карсунского имения Акшуат приехал и поселился в Языковских номерах Владимир Николаевич Поливанов (1848 – 1915), большой любитель симбирской старины. С Мартыновым Поливанов в ту пору были прямыми коллегами — Владимир Николаевич служил почетным мировым судьёй по Карсунскому уезду.

Это едва ли была прямая дружба. Поливанов был амбициозен, напорист, воинственный консерватор по своим политическим убеждениям — а Мартынов не очень рвался в первые ряды, а степень его либерализма, приверженность эпохе реформ Александра II, вполне обличала густота бакенбард, переросших в бороду. Но, как часто бывает, там, где сходятся противоположности, получается плодотворное многолетнее сотрудничество.

Кроме собственных талантов Павла Любимовича, этому весьма способствовали его родственные связи. Его младший брат Александр Любимович Мартынов (1851 – после 1917) состоял адъютантом, а после шталмейстером двора великого князя Сергея Александровича (1857 – 1905), а злые современники вдобавок наговаривали, что их отношения не сводились к формально-служебным. По титулу своему великий князь, одна из самых влиятельных фигур в царственном доме Романовых, опекал множество столичных исторических обществ, организаций и музеев, и имя его легко открывало двери архивов и библиотек. Великий князь Сергей Александрович согласился принять под своё покровительство созданную в 1895 году Симбирскую губернскую ученую архивную комиссию, где Владимир Поливанов сделался бессменным председателем, а Павел Мартынов стал одним из членов-учредителей.

Симбирские деятели и ценители старины. В верхнем ряду председатель архивной комиссии Поливанов и губернатор Акинфов. Снизу справа Павел Любимович:

Ко времени Мартынова история изучения Симбирского края насчитывала уже более полутора столетий. Павел Любимович активно пользовался трудами своих предшественников. Но, что как кажется особенно важно, он первый в полноте понял необходимость популяризации местной истории среди местного же общества. Из старинных газет и журналов он черпал разные забавные случаи и анекдоты:

«В селе К – е Сызранского уезда жили на разных концах два помещика, Т. и К.; у них кутежи, псовая охота, картежная игра сменялись одно другим и сопровождались всегда какими-либо эксцентрическими выходками. У обоих из них было по пушке большого калибра, и когда вздумается одному из них позвать другого к себе в гости, то он делал выстрел; если приглашаемый согласен, то отвечал тоже выстрелом, а если нет, то стрелял два раза, что означало приглашение к себе; но когда ни тот, ни другой не хотели уступить, то перестреливались до тех пор, пока не истощался запас пороха. Потом съезжались на половине пути и заключали договор, куда ехать и чем потешаться».

Быт старосветских помещиков не просто забавен, но и выразителен. Пушки большого калибра в симбирской глубинке держали отнюдь не для потешных перестрелок, а из реального опасения нападений разбойников, которые, по временам, действительно становились сущим бичом окрестного населения и требовали против себя столь внушительных аргументов, как тяжёлая артиллерия. И потешная перестрелка в этом случае тоже приобретала смысл: залпы разносились далеко, отбивая у злоумышленников желание проведать село К – е…

Павел Любимович стал и автором едва не самой популярной симбирской городской легенды о красавице Маришке, утопившейся в одноимённом озере на северной окраине Симбирска из-за несчастной любви. Мол, было прекрасное озеро — и прекрасная дама. На самом же деле был пожарный пруд на речке, точнее, ручье Симбирка, настолько заиленный, мелкий и грязный, что утопиться в нём не получилось бы даже при самой сильной безнадёге… Гидротехническое сооружение совсем не оправдало себя в пожар 1864 года, когда огонь выжег деревянную плотину, а в 1888 году пруд Маришка был окончательно засыпан и обращён в площадь. От былого безобразия не осталось и следа — а красивая легенда осталась!..

Юридически неграмотной и неточной исторически выглядела информация про симбирскую синагогу, будто бы выстроенную в 1878 году на Малой Казанской, ныне Красногвардейской улице на городские средства, воссозданной самими симбирскими евреями из камня в 1888 году — и закрытой для богослужений «на основании закона, не допускающего устройство еврейских молелен в городах, где евреев менее 300 душ — в Симбирске же их несколько менее, 158 мужчин и 71 женщина».

На самом деле здание, которое использовалось как синагога, было построено как частный дом и на частные средства, без участия симбирских городских властей. При этом закона, ограничивающего обустройство синагог в городах, где было меньше 300 евреев, вовсе не существовало. Получалось, что выдающийся краевед, исключительный юрист сел в лужу?

Подумаешь, нет синагоги!.. Но в том то и дело, что на духовные власти в дореволюционной России, кроме богослужений, накладывались разнообразные дополнительные функции — в частности, регистрация актов гражданского состояния, рождений, браков и смертей; за соответствующими справками люди сообщались к служителям соответствующих конфессий. А если их нет? Тогда браки считались незаконными, дети — незаконнорожденными, умерших хоронили по справкам из полиции, что тоже считалось унизительным (так погребали самоубийц, пьяниц, бродяг).

Павлу Любимовичу по должности то и дело приходилось сталкиваться со случаями, когда люди вполне себе респектабельные, зажиточные и уважаемые должны были через суд доказывать законность своих супружеских отношений и чад, рождённых в этих браках. Явная несуразность сообщаемой информации должна была привлечь к ней чьё-то сановное внимание, способное разрешить насущный и болезненный вопрос. И Павел Любимович вполне способствовал его разрешению — если не 1898-м, то в 1900 году Симбирский губернатор Владимир Николаевич Акинфов (1841 – 1914) «исходатайствовал разрешения Министерства внутренних дел на устройство в Симбирске еврейской молельни», после чего в губернском городе появился собственный официальный раввин, а с ним метрические книги, весьма упростившие жизнь местной иудейской общины.

Губернатор Акинфов увлекался историей и много способствовал созданию Симбирской губернской ученой архивной комиссии. После смерти бессменного председателя, губернского предводителя дворянства Владимира Поливанова недолго сиротствовавшую комиссию возглавил лично губернатор Александр Степанович Ключарев, и не для «галки», а вполне делово и серьёзно: в императорские времена архивная комиссия была поистине статусным учреждением!

В революционном 1917 году ученую архивную комиссию возглавил Павел Мартынов. С 1913 года он находился на заслуженном отдыхе, что немало способствовало «вписыванию» Павла Любимовича в революционную реальность. Он принял, как тогда говорили, и Февральскую, и даже Октябрьскую революцию. После Февраля Мартынов возглавил комиссию по разбору и изучению секретных документов Симбирского губернатора, жандармерии и полиции.

Многих людей из симбирского «общества» коробило, что краевед не осуждал открыто, а пытался оправдать революционные «эксцессы» с грабежами, убийствами и насилием в отношении «буржуев». У позиции этой могли быть и вполне семейные объяснения — зять Павла Любимовича, Василий Николаевич Фрейман (ок. 1879 – после 1940) был одним из главных большевистских вождей в Симбирской губернии, заместителем председателя Симбирского губисполкома.

Павел Любимович с дочерью Евгенией и внуками:

Но родство с вождём не всегда помогало. Среди симбирских большевиков шла борьба за власть, которая самым непосредственным образом задевала тех, кто был с ними взаимосвязан. В 1919 году Павел Любимович был дважды арестован по обвинению в сочувствии к белым и в контрреволюционных действиях, но влияния Фреймана хватило, чтобы его тесть был освобождён, а обвинения – сняты. Но в конце 1920 года Фрейман вынужден был покинуть Симбирск, и это не могло не отразиться на положении Мартынова. В мае 1921 года Павел Любимович заболел воспалением лёгких, на общем положении оказавшись в губернской больнице. К нему относились настолько как «ко всем», что после смерти 21 мая 1921 года усопшему не подвязали челюсть…

Титульный лист главного труда Павла Мартынова:

«Краткий словарь Симбирских деятелей и уроженцев», над которым работал Павел Любимович в последние годы жизни, так и остался в рукописи. Рукопись эта, по счастью, не сгорела, а была опубликована в 2008 году. В «Словаре…», кстати, поместился и самый знаменитый симбирский уроженец:

«Ульянов, Владимир Ильич, всемирно известный вождь международного пролетариата; социалист, теоретик и демагог. Под псевдонимом «Ленин» сыграл одну из главных ролей в Российской революции».

Рукописная стариница Краткого словаря с записью о Владимире Ульянове:

Иван Сивопляс